Что с ценой?

Михаил Соколов, заместитель председателя Всеукраинской аграрной рады :

DN: Как Вы считаете, какой должна быть закупочная цена на молоко, чтобы она устраивала производителя?

МС: Вопрос так не стоит. Понимаете, вопрос стоит в следующем: цены зависят от технологий, которые мы используем, от стоимости кормов, от огромного количества факторов. Поэтому, на самом деле, когда на мировом рынке складывается та или иная цена, в неё всё это заложено. Сказать сейчас на период, что цены должны быть такими или другими – невозможно. Потому что никто не может учесть всех тех факторов, о которых мы сейчас с вами только что говорили. Но вот в цене они все учтены. И поэтому для нас, на самом деле, долгое время была важна одна вещь – чтобы наши закупочные цены в Украине были такими же, как в ЕС. Не ниже. На самом деле, они должны быть выше, потому что предприятия ЕС плюс к этой цене получает дотации. Да, они их получают не на литр, они их получают по-другому: на гектар, на ферму, там ещё на что-то и т.д. Уровень их дотаций значительно выше, чем то, что дают нам, даже если бы давали всё то, что должны давать. Поэтому в таких условиях наша цена должна быть хотя бы не ниже. Проблема в том, что она ниже.  

DN: Дотации – это то, за что отвечает государство, а не переработчик…

МС: Да. Но я сейчас говорю о цене. Наша цена должна была бы быть выше. Но мы говорим, пусть она, хотя бы, будет не ниже того, что есть в Европе. Потому что ту цену тоже платят переработчики. И ту, и ту цену платят переработчики. Здесь наши, там их. Вот как бы и всё. Да, это с учётом показателей качества и т.д., но такую же. Вот как бы и вся позиция.

DN: Как Вы видите решение этого вопроса? Что необходимо для этого сделать?

МС: На самом деле для нас действительно большой вопрос «что происходит?», то есть, когда мы сегодня говорили, что мы до конца не понимает причин произошедшего, то мы не лукавили. Мы действительно их не понимаем. Если бы снижение закупочных цен, о котором мы с вами говорим, прошло бы там на 2 месяца позже, это была бы обычная для Украины ситуация, связанная с ростом производства молока. Потому что у нас действительно очень большая доля частного сектора. У частного сектора отёл происходит одновременно, соответственно, увеличение надоев тоже происходит одновременно. И вот есть такой момент. Он очень сезонный. Но сезон начнётся позже. Поэтому мы действительно не понимаем, что происходит. Мы считаем, что, либо здесь есть признаки сговора и тогда такие вещи недопустимы, либо есть какие-то другие вещи, о которых нам просто не говорят, которых мы не понимаем. Собственно, ведь прежде чем организовывать это мероприятие, мы действительно, как говорил Андрей Дыкун, мы предлагали переработчикам собраться, поговорить и объяснить, что происходит. И то, что прошлое наше собрание потерпело фиаско в силу того, что они не явились, нас заставляет думать о том, что что-то тут, значит, не так. Значит, есть какие-то вещи, о которых нам не хотят говорить. Надеемся, что после того, как этот вопрос получит публичное звучание, такой диалог начнётся и мы получим вразумительный ответ со стороны переработчиков относительно того, что происходит и почему у нас досрочно начался сезон «большого молока». Формально, в ценах, без его фактического начала.

DN: Как Вы считаете, государство должно вмешаться в эту ситуацию и что-то сделать?

МС: Понимаете, в чём дело, государство должно вмешиваться, оно должно вмешиваться цивилизовано. Т.е., когда речь идёт о том, что государство создаст какую-то комиссию, которая будет нам прямо устанавливать цены – мы, конечно, против. Потому что это всегда приводит к коррупции, это создаёт только проблемы. И, в принципе, в мире нигде такого нет. Это только мы придумывали, что у нас оказывается государство может цены регулировать в рыночной экономике.

С другой стороны, у государства есть механизм, работу которого оно, как раз, обязана обеспечивать. Это защита от сговоров, т.е. от монополий, от искусственно созданной монополии. Это задача антимонопольного комитета. Если мы будем видеть признаки того, что, действительно, на рынке произошёл сговор ценовой, конечно, мы тогда будем обращаться в АКУ, если нам не удастся решить, грубо говоря, полюбовно. Мы вообще не сторонники того, чтобы втягивать госорганы. Даже тогда, когда для этого есть формальные основания. Потому что, к сожалению, ты тогда не можешь в дальнейшем прогнозировать, чем всё это закончится, учитывая специфику работы наших органов. Если ситуация не найдёт какого-то разумного выхода, и мы дальше будем получать фактические данные, подтверждающие возможные подозрения в том, что сговор имел место, конечно, мы тогда будем обращаться.

DN: Вы отмечаете, что до этого вас переработчики игнорировали. Как Вы считаете, какая сейчас вероятность того, что вам удастся договориться?

МС: Знаете, я думаю, что по большому счёту, если разумно подходить, то мы обречены на то, чтобы договориться. Почему? Потому что, от того, что страдает производитель, в конце концов, пострадает и переработчик. Молоко нужно где-то брать, его должен кто-то сделать. Когда говорят, что вот у нас огромная доля у населения, то это правда, но не совсем. Потому что доля населения она большая по статистике, а если мы посмотрим на долю населения в том молоке, которое реально перерабатывается для производства молочных продуктов, то она уже давно меньше 50%. Т.е. на самом деле продукция молочная, а особенно та молочная продукция, как йогурты, кефиры и т.д., а не сухое молоко, такая потребительская, она, в основном, производится именно из того молока, которое делают предприятия. Потому что для производства такой продукции нужно молоко высокого качества, лучше всего экстра. Т.е. то, что считается молоком в ЕС. А это делают только предприятия. Этого никто больше сделать не может, потому что для производства такого молока нужна вакуумная дойка и немедленное охлаждение. Никак по-другому его получить невозможно. На подворье вакуумной дойкой немедленного охлаждения – этого не бывает. Поэтому от того, что мы сейчас, например, будем падать в производстве из-за неадекватного снижения цен, которое никто себе не закладывал в бизнес-модель, проигрывают все.

Хорошо, мы сократим объёмы производства. Из чего переработчики будут делать дальше продукты? Делать из сухого молока? Простите, сухое молоко тоже стоит денег. Плюс ещё нужно потратить деньги на его восстановление. Это тоже процесс. Поэтому объективно – мы должны договориться. Это ещё одна причина, почему мы не понимаем причин, из-за которых прошлое наше обращение сесть за стол переговоров оказалось проигнорировано.